Я разработал монеты размером с тарелку для супа, потом лепщик сформовал их в гипсе, но я продолжал менять их форму до тех пор, пока она не стала готова быть сокращенной до размера монеты. Значит, эти монеты не копии моих картин.

Когда меня впервые попросили сделать монеты, я очень, очень скептически к этому отнесся и даже был против этого. Но так случается всегда, когда мне предлагают работать с новым материалом, будь то литография, гравюра, гобелен, шелкография или стекло.

Но потом, когда я получил в своих руках первые результаты – сначала гипсовую «суповую тарелку», затем монету нормального размера – я преисполнялся все большего и большего энтузиазма.

Теперь я ношу эти первые монеты всегда с собой в кармане как миниатюрные произведения искусства, которые я всем показываю.

Они не монеты-деньги в обычном понимании, потому что они – не законная валюта. Может быть, можно платить с помощью моих монет? Это было бы замечательно.

У моих монет нет аверса и реверса, как обычно, а есть только лицевая сторона. На реверсе выбиты печати, штампы, представляющие пробирные клейма, подпись литейщика, знак Австрийского монетного двора, подпись издателя и значок копирайта, год, название и номер работы, порядковый номер в тираже и моя подпись готическими буквами и по-японски.

Кроме того, монеты не круглые, а с неровными краями. Металл будет денатурирован. Серебро будет чернено серой и будет выглядеть совсем ни как новое серебро. Медь будет почернена или позеленена с помощью кислоты для того, чтобы добиться эффекта патины, как на старых римских монетах.

Результат – экстраординарный. Монеты выглядят как вещи столетнего или тысячелетнего возраста, таинственные, как древние гравюры, как очень старые открытые заново сокровища.

Если вы держите такой тяжелый кусок металла в своих руках, со всеми его эффектами света и тени, чернения и патины в его глубине, вы чувствуете, как будто вы вошли в страну чудес. Пластичные формы создают новое измерение. Нереальность моих форм и очертаний становится реальной для ощущения и прикосновения даже для слепого. Таким образом, они становятся дважды нереальными, поскольку такие очертания и формы не должны быть и не могут быть реальными. Иначе мы были бы уже в раю.

Это действительно невероятно – носить такой образ в кармане своих брюк, не боясь изуродовать его или износить. Напротив. Он становится лучше и красивее.

Время от времени вы прикасаетесь к нему своими пальцами, вы вынимаете его из кармана и рассматриваете его, весь мокрый под проливным дождем или в ванне под водой или в стакане с водой или на солнце или в сиянии свечей, когда вы зажигаете их одну за другой.

И когда наступает ночь, вы чувствуете эти формы своими руками. Ночью, под одеялом, когда вы одиноки или когда вы находитесь на больничной койке между стерильными стенами, или когда вы умираете в одиночестве, я думаю, что это красиво – держать нечто подобное в своих руках. Вы можете согреться от них, как от горячего камня. Или охладиться как от снежинки или от куска голубого льда. Вы можете положить эти монеты в огонь или в воду.

В них собраны все мои миры и представлены как красивое дежа-вю райского сада.

Они как возрождение, как воскресение в новом измерении.

Они как плата за вход в рай.